Анания и Сапфира - Страница 13

Петр, собираясь усмирить диких и опасных царей зверей и заставить их служить общине к вящей славе Господней, хотел таким способом показать свою теологическую силу. Но где было взять льва для дрессировки молитвами и заклинаниями? Апостол не решился направить своих подчиненных в саванну, так как справедливо полагал, что при встрече со львом они могут не успеть прочитать молитву до конца, и даже, быть может, до середины. И, таким образом, святые слова не успеют подействовать на царя зверей, а это чревато уменьшением численности общины. Поэтому Симон решил поступить хитрее и выкрасть льва из небольшого зверинца в Иерусалиме. Здесь римляне держали отловленных зверей, «накапливая» их перед отправкой в те города, где проводились бои.

На следующий день Петр вручил Иову и Иеремии свиток с усмиряющими львов заклинаниями и дал несколько ценных указаний.

— Не волнуйтесь, я буду молиться за вас, — добавил апостол, глядя на трясущихся от страха звероловов.

Наступила ночь. Когда ловцы льва подошли к выходу, их окликнул Товия:

— Стой! Кто идет?

— Иов.

— Иеремия.

— Да, проходите, мне Кефас вроде говорил, что вас надо выпустить. Когда вернетесь?

— Мы не знаем, — жалобно ответил Иов.

— Тогда меня разбудите, — зевая, сказал Товия, и, слегка отворив калитку, осторожно выглянул наружу. Улица была пуста.

— Идите с Богом! — по-своему пожелал он удачи уходящим.

— И тебе дай всего Бог! — откликнулись звероловы. Щелкнул запор калитки, и они остались наедине с опасностями, подстерегавшими их и по пути в зверинец, и в нем самом. Скорбя, христиане двинулись в путь.

Иеремия посмотрел на небо. Иов решил, что его товарищ просит поддержки у Духа Святого, но тот промолвил:

— Какое чистое, без единого облачка небо! И луна так предательски светит!

— Да, издалека нас видно будет… Ни за что пропадем…

— И всё из-за Симона! Сам ко льву не пошел, нас послал. Ну зачем он ему понадобился?

— Может, станет с ним охотиться на Сатану?

Звероловы засмеялись, но, конечно, не потому, что считали дьявола дурацкой выдумкой, а по причине своей полной уверенности в непобедимости этой персоны, которую не может усмирить даже бог. Куда уж Петру со львом!

— Нет, не охотиться он будет, хочет силой своей волшебной похвастаться. Вон сколько заклинаний понаписал, — сказал Иеремия и похлопал по свитку, который висел у него на поясе.

— Помогут ли они?

— Вряд ли, — покачал головой Иеремия. — Как объяснить твари неразумной чистоту наших помыслов?

— Быть может, не объяснять надо, а немного поколдовать?

— Иов, о тебе сказано: «Утопающий и за соломинку хватается». Льва боишься, потому и хочется тебе в силу колдовских чар Симона уверовать. Забыл, как брата своего из дальнего селения приглашал, чтоб он хромым у храма притворился?

Иов тяжело вздохнул.

— Что же теперь с нами будет?

— А что Богу угодно, то и будет, — успокоил его Иеремия.

Когда христиане вышли на широкую улицу, Иов неожиданно схватил спутника за руку и шепнул: «Стражники!».

Действительно, вдалеке показался ночной дозор, бдительно высматривавший нарушителей общественного порядка. К счастью, римляне не заметили припозднившихся путешественников, но шли в их сторону. Звероловы испуганно прижались к стене дома.

— Иов, где они?

— Да прямо к нам идут!

— Бежим!

— Нет, они нас не увидели. Надо спрятаться.

— Куда ж тут спрячешься?

— Постой, возможно, здесь не заперто.

Иов, стараясь слиться со стеной, стал пробираться вдоль нее к углу здания, где мог быть вход во дворик. Он наивно надеялся, что хозяин дома не запер на ночь ворота. Но христианам на этот раз действительно повезло: когда Иов дошел до угла, то увидел очень узкую улочку, которую скорее можно было назвать проходом между домами. Сюда не проникал лунный свет.

— Иеремия, иди сюда! Мы спасены!

— Слава Тебе, Господи! — откликнулся зверолов и, прижимаясь к стене дома и с опаской наблюдая за приближающимся дозором, подобрался к товарищу. Ночные путешественники сломя голову кинулись в спасительный проход и, наткнувшись на какой-то хлам, упали. К счастью, грохот от их падения был невелик и уже вплотную подошедшие римляне ничего не услышали. Христиане притаились, даже попытались задержать дыхание. К ним донеслись голоса стражников:

— Луций, как тебе та рыжая сирияночка?

— Хороша, но плутовка окаянная! Все сестерции выманит!

— Но стоит того!

— Не знаю, Децим говорит, что знавал и получше. Да, друг?

— Еще бы!

— Просто Децим был пьян!

— Сам ты пьян, скотина!

— Эй, не ссорьтесь. Вы на службе.

— А чего он врет?

— Ладно, успокойтесь.

— Успокоишься тут. Всю ночь ходим, бродим, и хоть бы одну душу живую встретили. Спят все евреи, и нам пора на боковую.

— Днем отоспитесь. Прекратить разговорчики!

Голоса римлян постепенно становились всё тише и тише, пока, наконец, не смолкли. Иов, лежавший на каких-то глиняных черепках, осторожно приподнялся и присел на корточки. Иеремия встал во весь рост и, тяжело дыша, постепенно приходил в себя. Хотя будущие звероловы пока не совершили ничего противозаконного, они испугались не на шутку: если бы их выловил ночной дозор, то сперва пришлось бы объясняться с римлянами, а затем, что удручало их гораздо больше, с Петром. Ведь они бы просидели под стражей, по крайней мере, до утра, и в таком случае задание не было бы выполнено. А наказывал апостол всегда очень жестоко и изобретательно. Он хотел не только причинить боль, но и унизить провинившегося, и оттого в общине Симона боялись даже больше, чем бога.